Председатель фракций Социал-демократической партии в Рийгикогу и в городском собрании Таллинна Евгений Осиновский дал большое интервью Rus.Delfi. Приводим интервью в полном объеме.

Евгений, поздравляю с возвращением в большую политику!
Я никуда не уходил!
Весной 2022 года вы покинули Рийгикогу, стали председателем Таллиннского горсобрания, после выборов возглавили фракцию и были единственным не министром, который присутствовал на правительственном обсуждении госбюджета в Вихула.
Моя роль, конечно, значительно выросла. Председатель фракции коалиционной партии не только координирует работу своих депутатов, но и участвует в подготовке законопроектов правительства, в том числе и государственного бюджета. Но и на посту председателя Таллиннского горсобрания я активно участвовал в партийной деятельности. Наверное, меня было меньше видно, но это не значит, что я меньше делал.
Юри Ратас заявил, что Центристская партия – единственная партия, которая способна общаться с эстоноязычной и русскоязычной аудиторией. Будут ли сейчас соцдемы активнее бороться за русскоязычные голоса, учитывая рейтинг центристов?
Я с ним не согласен. Я лично с 2011 года общаюсь как с русскоязычными, так и эстоноязычными избирателями. Наша партия хоть и не пользуется таким уровнем популярности среди русскоязычных, но мы достигли того, что уже более 10 лет наша поддержка среди эстоноязычных и русскоязычных примерно одинаковая.
Если посмотреть на нынешний рейтинг центристов, то они растеряли эстоноязычный электорат — у них поддержка 3-4%. Центристы сейчас — это птица с одним крылом.
Мы же стабильно работаем со всеми группами населения. Отвечая на вопрос, будем ли мы бороться. Наши фундаментальные позиции остались прежними – мы верим в равноправие всех жителей нашей страны. Например, мы противостоим отмене права голоса „серопаспортников“ не потому, что надеемся на русскоязычные голоса. Мы противостоим этой инициативе, потому что считаем ее фундаментально неверной.
Судя по сообщениям в прессе, сложилось впечатление, что на острые темы, которые связаны с национальностью, русским языком, русской школой, как правило, высказываются центристы — Яна Тоом, Михаил Кылварт, Вадим Белобровцев. А вы ничего не говорите. Почему?
Всем понятно, для Центристской партии экзистенциальный вопрос, чтобы русскоязычные избиратели у них были — других избирателей у них почти не осталось. Но я не соглашусь, что мы не высказываемся на эти темы. Если нас спрашивают, мы отвечаем. Если вам кажется, что мы должны быть более активными, то будем стараться.
Вообще вся эта концепция „защищать русскоязычных“ мне не близка. Защищать русских от кого? Это искусственно созданная риторика. Если не мы, тогда вас тут… Я не вижу реальной почвы для такого конфликта. Но в политике, увы, именно провоцирование межнационального конфликта было много лет главным способом мобилизации как для центристов, так и для правых партий. Центристы все время „защищали“. То школы, то гражданство, то русский язык. Но защищали только на словах. Большинство времени они были в оппозиции. А что они сделали в правительстве с 2016 по 2021 год? В этой сфере никаких результатов у них нет.
Победа Михаила Кылварта на выборах председателя ослабила или усилила центристов в перспективе?
В перспективе не знаю. Сейчас мы все видим, что происходит.
Тынис Мелдер, Яанус Карилайд перешли в Isamaa. Вроде центристы ближе по мировоззрению к соцдемам, а не к Isamaa.
Это было странновато, соглашусь.
Почему не к вам?
Скорее, я бы спросил, а что они делали в Центристской партии? Не секрет, что идеология Карилайда не была близка к принципам центристов. Сейчас политическая конъюнктура такая, что Isamaa удалось получить эмоциональную роль лидеров оппозиции. Наверное, это побудило к переходу тоже.
Даже ваша бывшая коллега по партии Урве Пало перешла в Isamaa. Хотя различий еще больше.
Люди сами выбирают свое политическое будущее. Выборы покажут, правильное ли это решение.
Может, вы где-то не доработали? К вам никто не перешел. Даже Мария Юферева-Скуратовски ушла в Партию реформ в этот трансферный период.
Я бы идеологических причин тут не искал. Если правительство не популярно, то избиратель ищет себе альтернативу в рядах оппозиции. Если посмотреть на оппозицию, то там сегодня Центристская партия, которая в непростой ситуации. Там партия EKRE, которую большинство исключает. И остается Isamaa, которая под руководством Урмаса Рейнсалу умно выключила свою крайне консервативную ценностную политику из повестки. Они стали мягче и идеологически более расплывчатыми, это нравится людям. Думаю, половина этой поддержки эфемерна и связана с общей оппозиционностью к действующему правительству.
Ваши дети так и учатся в школе с двумя языками обучения — русским и эстонским?
Да.
В 2019 году вы мне говорили, что с женой разговаривает по-эстонски, с детьми только по-русски. Сейчас что-то изменилось?
Нет. Все так, как и было раньше.
То есть война в Украине отношение к русскому языку не изменила?
Нет!
Кая Каллас говорила: „Попытки России захватить Украину, навязать свое империалистическое мировоззрение заставили нас вспомнить свою собственную историю. Как в советское время подавляли наш язык. Сейчас эта рана снова вскрылась“.
Для меня это два принципиально разных вопроса. У меня принципиальная позиция в отношении к России и войне в Украине. Но это никак не переносится на местных русскоязычных, русскую культуру, язык. Это разные вещи: что делает авторитарный лидер в Москве никак не касается наших жителей.
Конечно, эмоциональность в этом вопросе вышла совсем на другой уровень в прошлом году. Если честно, я помню свой личный опыт, когда мы с ребенком сразу после начала войны поехали в Финляндию. Я с ним говорил по-русски и люди оглядывались. Это было странное и неприятное чувство. Все-таки в Хельсинки не знают, приехал я из России или из Таллинна.
Я понимаю, почему этот фон опасения повысился. Ну, и не будем скрывать, согласно опросам и личному опыту, почти в каждом кругу общения есть люди, которые неадекватно относятся к происходящему в Украине. Если мы посмотрим на результаты выборов в парламент и поддержку движения Koos, то и меня это тревожит. Но моя позиция — мы должны разделять действия России и действия наших людей в Эстонии.
Не все эстоноземельцы так считают. В MyFitness и на таллиннском ж/д вокзале отключили уведомления на русском языке после начала войны. Противоположные примеры существуют.
Существуют. Мне кажется, в этом году спокойнее. Я надеюсь, нам удастся это спокойствие сохранить.
Как разговаривать с теми, для кого „на Украине все не так однозначно“? Вы сталкивались с такими?
Сталкивался. Я думаю, на сегодня эти мнения настолько консолидировались. Кого-то рациональными аргументами переубедить почти невозможно. Время расставит все по своим местам.
Мы видим, что это во много конфликт поколений и ценностей. Он касается не только Украины, но и отношения к прошлому вообще. Но мы видим, что со временем вопрос решается, молодое поколение русскоязычных совсем другие, чем их деды и бабушки.
Вы сами упомянули движение Koos, которые набрали больше, чем партия Parempoolsed, хотя у тех был доступ на все дебаты по телевизору и дискуссии в СМИ…
Многие эстоноязычные люди взволнованно говорят: посмотрите, как много у нас ватников. Людей, которые не разделяют основополагающие позиции эстонского государства. Да, но посмотрите на эстоноязычного избирателя, каждый пятый из них поддерживает EKRE. Хотя они хотят политизировать суды, закрыть прессу, запретить аборты, выслать геев, русских, украинцев и выйти из ЕС.
Это парадокс демократии. Проблема была бы, если бы это было большинство людей. Это привело бы к серьезным общественным процессам. Слава богу, этого нет. Поэтому я отношусь к подобным явлениям спокойно.
Что делать государству с людьми, которые за Путина и войну. Бывший гендиректор КаПо Арнольд Синисалу считает, что их нужно выслать и нечего с ними возиться.
Людей, которые представляют реальную угрозу, наверное, и нужно. Некоторых провокаторов высылают. А просто люди, которые имеют другой взгляд, при этом никого не провоцируют, живут законопослушно — пусть живут, у нас демократия. Придет время, когда и они поймут, что происходит в Украине.
Если посмотреть на рейтинги, то заметен рост правых и даже радикальных партий — Isamaa и EKRE. Есть ощущение, что у общества сейчас нет запроса на положительные месседжи, которые призывают к справедливости, правам человека, спокойствию. Вам так не кажется?
Не соглашусь. Думаю, в прошлом году эмоции привели к конфликтным моментам во всем, что связано с войной, Россией, даже с местными русскоязычными. Эти эмоции абсолютно понятны. Мне кажется, в этом году нам удалось успокоить общество по этим вопросам. Цель социал-демократов — успокоить общество. Не эскалировать разные конфликты.
Я рад, что в том году нам, как обществу, удалось пройти этот турбулентный период достаточно спокойно. Хотя и с одной, и с другой стороны были не всегда адекватные реакции. Сейчас в обществе существует не совсем универсальное, но общее понимание и спокойствие.
Не все местные с вами бы согласились. Мы все равно слышим от членов правительства не совсем спокойные посылы.
Конечно, эмоциональное неудобство существует. Геополитическая ситуация не изменилась. Я еще раз хочу четко разделить две темы: Россию и местных русскоязычных. Первое — отношение эстонского государства к России каким было, таким и остается. Второе — Эстония, это государство, где все люди, которые здесь проживают и считают страну своим домом, — члены нашего общества. Для всех национальностей обеспечены равные права.
Как я понимаю, именно из-за вас право голоса до сих пор ни у кого не отобрали. Вы активно защищаете эту тему.
Да, конечно. Политикой гражданства я занимаюсь 12 лет. Но уточню, что это программная позиция партии.
Есть ощущение, что ваш председатель Лаури Ляэнеметс при желании сделал бы иначе, учитывая его высказывания. Конкуренты считают, что ему было бы проще работать в партии EKRE, согласны?
Это несправедливая оценка. У нашего председателя есть свой стиль, как и у любого лидера. Он не боится политических конфликтов, в том числе и с коалиционными партнерами. Он жестко отстаивает свои позиции, я в этом ничего плохого не вижу. Но в некоторых моментах я бы поступил иначе.
В чем?
Например, в стиле ведения переговоров. Это не критика, у всех свой почерк.
Недавно была новость, что Россия по упрощенной программе может выдать серопаспортникам гражданство РФ. Министр МВД Ляэнеметс высказался в СМИ с посылом о возможной депортации, мобилизации в России и так далее. Можно же было сказать совсем по-другому: Эстония наш общий дом, многие тут родились, получить гражданство не так тяжело, вот у нас есть бесплатные курсы эстонского языка и так далее. Но были выбраны совсем другие тезисы.
Понятно, такой жесткий подход исходит из его должности министра внутренних дел. В сегодняшней ситуации, в 2023 году, мне сложно понять людей, которые, будучи жителями Эстонии, выбирают гражданство России. Со стороны правительства было честным дать оценку таким инициативам. После февраля 2022 года политическая ситуация кардинально изменилась.
Конечно, все жители Эстонии — наши люди. Мы хотим, чтобы они были связаны с нашим обществом и через гражданство. В сегодняшнем коалиционном договоре прописан дополнительный пункт облегчения получения гражданства Эстонии для детей с российским гражданством.
Какая роль у социал-демократов в правительстве на данный момент? Складывается впечатление, что из-за большого количества мест в парламенте у Партии реформ слишком много власти. Соцдемы могут покритиковать, но все решают реформисты.
Наша роль не изменилась. Наша роль уравновешивать две правые партии в коалиции (Eesti 200 и Партию реформ). Это наша основная цель. Понятно, что 38 мандатов реформистов — это реальность. Понятно, что следующие четыре года реформисты будут формировать все правительства, независимо от их состава.
Будем откровенны, мы не достигли всех целей в коалиционных переговорах. Например, мы не договорились по вопросу отмены ступенчатой налоговой системы. Это неправильное решение. Но для Партии реформ это было основным предвыборным обещанием, это их красная черта. Для нас ценой этого компромисса было повышение минимальной зарплаты. И мы достигли желаемого — к 2027 году минимальная зарплата вырастет до 50% от средней.
Ляэнеметс говорил, что зарплаты учителей и спасателей должны вырасти. Также он говорил про налог на банки. И что? Что делать с идеей, которая не нравится реформистам, при этом будучи в слабой позиции — реформисты все равно будут у власти.
Мы не в слабой позиции. В коалиции все решения принимаются консенсусом. Понятно, ни одно предложение не может пройти без согласия коалиционных партнеров. В таком случае всегда ищут компромисс. Возьмем ту же налоговую реформу. Мы с этим не были согласны. Реформистам она была нужна. Мы сказали, хорошо, давайте искать компромисс. В итоге мы добились повышения минимальной зарплаты. Идеальное ли это решение для нас? Нет. Но это компромисс, с которым мы готовы жить дальше.
Что касается зарплат учителей. Партия реформ заявила, что нужно заморозить их зарплаты до 2027 года. Мы не можем с этим согласиться. Учителя, полицейские, спасатели — мы должны продолжать инвестировать в эти сферы. У нас принципиальная позиция, в такой ситуации мы требуем достижения соглашения и зарплаты должны расти.
Налог на банки. Оба коалиционных партнера не поддержали это предложение. Но премьер-министр встретилась с представителями банков и пошла с ними договариваться, чтобы они проявили больше солидарности. Это идеальное решение? Нет. Но 120 миллионов евро в следующем и 2025 году мы имеем в бюджетном проекте. Это результат. Это не максимум, но таким образом в коалиции мы всегда и работаем.
За сколько вы сейчас покупаете банку пива? В 2019 году вы говорили — до одного евро.
Сейчас сложно найти пиво за евро. Около 1,2 евро.
Сейчас высокая инфляция, цены растут на энергоносители, продукты, услуги. При этом государство вводит новые налоги и пытается заморозить зарплаты. Складывается впечатление, что коалиция с соцдемами, которые стоят за равное и солидарное общество, не совсем заботится о простых людях.
У нас два кризиса в стране. Первый — ухудшение экономической ситуации во всем регионе из-за войны и ковида. Если у наших партнеров дела идут плохо, то и у нас они идут плохо, так как мы маленькая и открытая экономика. Возьмем самый простой пример — рынок недвижимости в Швеции падает. Из-за этого наши строители, наши работающие там фирмы теряют работу.
Плюс инфляция, которая началась из-за роста цен на энергию, что опять связано с войной в Украине. Быстрая инфляция всегда делает бедных еще беднее, поэтому Европейский Центробанк начал бороться с инфляцией, поднимая базовый интресс. Это привело к увеличению расходов на займы.
Но мы видим, что ситуация начинает улучшаться – цены на энергию значительно упали, а в сентябре этого года рост зарплат превысил рост потребительских цен в два раза. Это значит, что потребительская способность людей начинает расти.
Другой кризис связан с государственными финансами. В 2020 году был коронакризис. Государство должно было поддержать экономику и людей. Правильные решения, но серьезные расходы. Потом война и энергокризис. Сотни миллионов евро на компенсацию потребителям. Затем позитивные решения — повышение детских пособий, зарплаты учителей и спасателей. Эти решения не были покрыты доходами.
Сейчас мы должны найти баланс между улучшением финансовой ситуации и смягчением последствий кризиса. Это довольно непросто. Оппозиция говорит, давайте поднимать пособия и снижать налоги…
Такие предложения более понятны для людей!
Конечно! Самые популярные предложения — пособия должны быть высокими, а налоги низкими. Но каждый человек понимает, что это нереально и невозможно.
Принятые правительством решения на самом деле сократят расходы на интрессы на 0,5% от ВВП. Это 200 миллионов каждый год. Если мы будем продолжать повышать государственный долг в дефицитном бюджете, мы 200 млн каждый год будем отдавать иностранным банкам. С одной стороны, мы повышаем налоги, но на самом деле экономим на расходах на интрессы.
Наша принципиальная позиция — следующий налоговый пакет, который будет в следующем году, должен быть прогрессивным. Люди с более низкими доходами не могут нести дополнительное налоговое бремя. У них закончились сбережения — люди продолжают выходить из второй пенсионной ступени.
По государственным прогнозам, этот и следующий кварталы будут самыми сложными, после чего ситуация должна улучшиться. Надеюсь, зарплаты продолжат расти, тогда вырастут и реальные доходы. Если говорить о поддержке населения, то лучшая социальная помошь – это достойное рабочее место!
Если посмотреть на заголовки в СМИ, то кажется, что все совсем плохо. Учителям зарплаты не поднимают, Еврибор растет, цены растут, а со следующего вырастут налоги. При этом зарплата депутатов Рийгикогу индексируется… Как бы вы объяснили людям, что происходит?
Сейчас очень нестабильное время. Мы видим, что часть секторов продолжает расти. В некоторых сферах, наоборот, очень сложно — промышленность, древесина, логистика, транспорт. Ситуация неоднозначная, нестабильная. Мы не можем сказать, что все совсем плохо. Но и не можем сказать, что все хорошо. У нас падает уверенность инвестировать, все ждут позитивную конъюнктуру. Кажется, она не за горами, все прогнозы это показывают. Инфляция уже падает…
Вы можете заверить, что нынешние действия правительства помогут выйти из кризиса и экономика будет чувствовать себя хорошо?
Во-первых, советую со скепсисом относиться к заявлениям политиков, что они своими решениями вот-вот заведут мотор экономического развития, настроят заводов и дадут всем работу. Таких инструментов у эстонского государства нет.
Но локальное улучшение экономической среды возможно. Например, государство в ускоренном порядке развивает возобновляемую энергетику, чтобы у наших предприятий была достаточно дешевого электричества. Для энергоинтенсивной промышленности — это ключевой вопрос.
Чтобы помочь лесопромышленному сектору, государство будет в тендерах отдавать предпочтение проектам с наибольшим количеством деревянных деталей и конструкций при строительстве новых зданий.
Мы продолжаем инвестировать 1% от ВВП в науку и разработки, чтобы наши предприятия смогли повысить конкурентоспособность своих товаров. Все эти решения помогут экономическому развитию, но только через несколько лет.
Подчеркну, что большинство экономической добавленной ценности в эстонской экономике достигается за счет открытости и рынка, умения наших предприятий находить ниши в международной экономике. Надеемся, что вскоре общеевропейский рынок восстановится и наши предприниматели смогут улучшить свои позиции и за счет этого нам всем будет лучше.

Осиновский: защищать русских от кого? Центристы все время „защищали“, но только на словах